Marmaris Ultra Trail
15 ноября 2025
Два из древнегреческих названий сторон света стали именами собственными и общеизвестными: Арктика (от ἄρκτος «север») и Анатолия (от ἀνατολή «восток»). Последнее дало название компании Anadolu Sigorta, уже второй год выступающей титульным спонсором Мармарис ультра-трейла. Это первый турецкий страховщик, основанный ровно век назад самим Мустафой Кемалем, от чьей статуи и стартует забег. В прошлом году самой длинной дистанцией была 70К, в этом добавили 100К с набором 3800, которую я и выбрал, а помимо них были еще 48, 30, 16 и 5 км. Трейл с разметкой, но малолюдный, моя дистанция стартует в субботу в 7 утра вместе с 70К, и вместе нас не набирается и сотни.
Расположенный на юго-западном побережье Турции, Мармарис, в чьем греческом имени отражается характер здешних гор, — невзрачный курортный городок с древней крепостью, выстроенной Сулейманом Великолепным прежде, чем в 1522 году вышибить госпитальеров с соседнего Родоса, которым те владели два столетия со времен Крестовых походов. Землетрясением 1957 года город был почти сметен с лица земли, уцелела лишь часть крепости и несколько ближайших зданий. Через город пролегает несколько безымянных русел, заключенных в высокие бетонные стены, намекающие на бурные вешние воды, но сейчас там лишь та вода, что заливается от моря — от силы метров на триста от берега. На границе воды и бетона, в тенистой прохладной глубине обитают странные утки. У некоторых вместо одного или обоих крыльев — косо торчащие перья, у других крылья есть, но сколько они ими ни машут, взлететь не могут. Зрелище напоминает фильм Сокурова о чистилище «Сказка». Это так называемое крыло ангела — деформация костей из-за избытка в рационе углеводов с дефицитом минералов и витаминов и, в частности, вследствие кормления хлебом.
В пятницу иду за стартовым пакетом. Смущает медсправка: на письма с вопросом, какая справка нужна, организаторы так и не ответили, но общие турецкие друзья уверили, что все будет в порядке. Так и вышло: поводив по ней пальцем и найдя год, уточнили, дата ли это выдачи, и даже не потребовали оставить копию. Проверив обязательное снаряжение (мембранная ветровка, фонарь, свисток, стаканчик, аптечка, теплый слой 200 г, литр воды, питание, баф/шапка, перчатки), выдают стартовый пакет, непривычно богатый после спартанских английских, где его составляли только булавки. Здесь же одних бафов целых два, а помимо них футболка, бандана, браслет, дождевик, сумочка простая, сумочка с кармашком, пара батончиков, чипсы и самая важная часть стартового пакета — корм для кошек. Правда, в гостинице выяснилось, что как раз булавок-то и нет. Вернувшись, обнаружил, что их можно было взять на столе, а заодно поменял футболку на поменьше.
В пятницу иду за стартовым пакетом. Смущает медсправка: на письма с вопросом, какая справка нужна, организаторы так и не ответили, но общие турецкие друзья уверили, что все будет в порядке. Так и вышло: поводив по ней пальцем и найдя год, уточнили, дата ли это выдачи, и даже не потребовали оставить копию. Проверив обязательное снаряжение (мембранная ветровка, фонарь, свисток, стаканчик, аптечка, теплый слой 200 г, литр воды, питание, баф/шапка, перчатки), выдают стартовый пакет, непривычно богатый после спартанских английских, где его составляли только булавки. Здесь же одних бафов целых два, а помимо них футболка, бандана, браслет, дождевик, сумочка простая, сумочка с кармашком, пара батончиков, чипсы и самая важная часть стартового пакета — корм для кошек. Правда, в гостинице выяснилось, что как раз булавок-то и нет. Вернувшись, обнаружил, что их можно было взять на столе, а заодно поменял футболку на поменьше.
Заодно берем еще один пакетик с кормом, кошек в турецких городах тьма-тьмущая, их любят и подкармливают, а они пользуются и наглеют, в некоторых ресторанах залезая чуть не в тарелку.
Помимо номера с именем и чипом, получаю полоску с номером и пластмассовой удавкой для крепления на жилет, благодаря которой можно видеть сзади, кто с какой дистанции. В Каппадокии были такие же, но я решил обойтись без нее во избежание лишних звуков на бегу.
На номере указаны контрольные пункты, но почему-то не контрольное время на них. Также написаны высоты в порядке набора от пункта к пункту, но не под ними, а столбиком сбоку, что неудобно, если действительно хочешь знать, сколько осталось набора. Памятуя августовское фиаско, выписываю КВ для каждого КП — соревноваться мне завтра предстоит только с лимитом. Предельный темп плавно снижается к финишу, и не выглядит устрашающим. Впрочем, я пока ничего не знаю о рельефе.
На номере указаны контрольные пункты, но почему-то не контрольное время на них. Также написаны высоты в порядке набора от пункта к пункту, но не под ними, а столбиком сбоку, что неудобно, если действительно хочешь знать, сколько осталось набора. Памятуя августовское фиаско, выписываю КВ для каждого КП — соревноваться мне завтра предстоит только с лимитом. Предельный темп плавно снижается к финишу, и не выглядит устрашающим. Впрочем, я пока ничего не знаю о рельефе.
Ночью мне приснился самый чудовищный сон организатора из тех, что я видел. Обычно это что-нибудь невинное: через час старт, а мы забыли купить еды и повесить разметку. На этот раз шел детский забег, и первым вниз по бетонному желобу покатился самый маленький участник в клубке волокнистой пыли. На всякий случай подхватываю его на руки и бегу вместе с ним, но на половине дистанции с ужасом понимаю, что пыль рассеялась и в ладонях только комарик — с блестящими крылышками и еще живой, но вряд ли на забег регистрировали комарика. Тут меня догоняет пейсерка остальных червячков (в этом забеге дети имели вид червячков) и начинает возмущаться: ведь сто раз говорено паковать таких мелких в конвертики и перевязывать веревочкой. Но медлить нельзя, на финише ждут остальные родители, еще не знающие, что у нас стряслось, и скоро они начнут волноваться. Однако что же я скажу родителям комарика, если выяснится, что он им никто? Согласятся ли они на такой шахер-махер? Из безнадежного положения выручает милосердный будильник. Хорошее начало — половина дела?
На улице темно и холодно, но в расчете на дневную жару иду на старт в коротком, по прогнозу днем 22, ночью +3. В потемках бродят кошки, а чистилищные утки неподвижно сидят на дне унылого бетонного русла.
На старте движуха, кто-то еще даже получает стартовые пакеты. Валяется бревно из непонятного материала, кто-то побежит с ним сотку. Интересно, как это у него получится.
Участники на прессволле почему-то отсортированы по именам, а не фамилиям. И на КП меня будут потом отмечать не по фамилии, а по имени. Зачем-то спрашиваю о проверке, и мне отвечают, что да — надо. На столе, кроме списка, самое необходимое — булавки и корм для кошек на случай, если кто-то забыл запастись. Снова смотрят все элементы, отмечают в списке, расписываюсь, а между тем нигде на сайте о предстартовой проверке не сказано. А если б не спросил? В стартовом створе знакомлюсь с Татьяной из Москвы, она бежит 70, для поддержания беседы упоминаю об этом факте. Конечно, она тоже не знала и стремглав протискивается из коридора к палатке. А до старта всего пара минут. Войдя в положение, там лишь записывают ее номер. Так и не понял, нужна была проверка или нет.
На улице темно и холодно, но в расчете на дневную жару иду на старт в коротком, по прогнозу днем 22, ночью +3. В потемках бродят кошки, а чистилищные утки неподвижно сидят на дне унылого бетонного русла.
На старте движуха, кто-то еще даже получает стартовые пакеты. Валяется бревно из непонятного материала, кто-то побежит с ним сотку. Интересно, как это у него получится.
Участники на прессволле почему-то отсортированы по именам, а не фамилиям. И на КП меня будут потом отмечать не по фамилии, а по имени. Зачем-то спрашиваю о проверке, и мне отвечают, что да — надо. На столе, кроме списка, самое необходимое — булавки и корм для кошек на случай, если кто-то забыл запастись. Снова смотрят все элементы, отмечают в списке, расписываюсь, а между тем нигде на сайте о предстартовой проверке не сказано. А если б не спросил? В стартовом створе знакомлюсь с Татьяной из Москвы, она бежит 70, для поддержания беседы упоминаю об этом факте. Конечно, она тоже не знала и стремглав протискивается из коридора к палатке. А до старта всего пара минут. Войдя в положение, там лишь записывают ее номер. Так и не понял, нужна была проверка или нет.
Короткий вдохновляющий спич и обратный отсчет, из которого улавливаю только «шеш» и «беш». Фонари не включаем, небо над горами светлеет.
Первые 4 км по променаду, мощеному мелкой цветной плиткой, бежится легко. Слева пустынный пляж, справа непрерывный ряд еще закрытых кафе. Трек сильно в стороне, прямо по морю, но пока всё очевидно. Вообще трек изначально внушал сомнения — уж очень далеко во многих местах он пролегал от нанесенных на карту троп и слишком много имел прямых участков. Но править трек, притягивая к тропам, как я поступаю на трейлах без разметки, я не решился — как знать, возможно, на карте видны не все тропы. А вот нанести точки ПП стоило — на то, что их не было на треке оргов, я внимания не обратил, а знать, сколько осталось до ПП, бывает полезно и приятно.
Подъем по окраинной городской улице, и наконец начинается трейл. Тропа усеяна крупными булыжниками, во многих местах ее просто нельзя было бы угадать без разметки. Трек по-прежнему гуляет, но разметка понятная, да и толпа еще густая.
Первые 4 км по променаду, мощеному мелкой цветной плиткой, бежится легко. Слева пустынный пляж, справа непрерывный ряд еще закрытых кафе. Трек сильно в стороне, прямо по морю, но пока всё очевидно. Вообще трек изначально внушал сомнения — уж очень далеко во многих местах он пролегал от нанесенных на карту троп и слишком много имел прямых участков. Но править трек, притягивая к тропам, как я поступаю на трейлах без разметки, я не решился — как знать, возможно, на карте видны не все тропы. А вот нанести точки ПП стоило — на то, что их не было на треке оргов, я внимания не обратил, а знать, сколько осталось до ПП, бывает полезно и приятно.
Подъем по окраинной городской улице, и наконец начинается трейл. Тропа усеяна крупными булыжниками, во многих местах ее просто нельзя было бы угадать без разметки. Трек по-прежнему гуляет, но разметка понятная, да и толпа еще густая.
Через 4 км выходим на пляж поселка Ичмелер, чье название, вероятно, связано с içmek «пить», хотя минеральных источников, о которых сколь уверенно, столь и бездумно заявляют туристические сайты, здесь нет. Мелкая галька, бежать неудобно, но хорошо, что не песок.
ПП-1 — 10 км. Тут только вода, но мне пока ничего не надо. Чип считывают ручным сканером, результат транслируется в одну из лучших систем отображения результатов, какие мне встречались, с прогнозом прихода на следующий пункт, сортировкой по КП и прочими удобными мелочами. Это общетурецкая система Argeus Timing, разработанная Argeus Travel & Events, организатором Cappadocia Ultra.
Сюда прихожу с часовым запасом, но трейл еще толком не начинался. Останавливаюсь лишь, чтобы упрятать баф и не пригодившийся пока фонарь — уже рассвело и начало теплеть. Потом узнал, что там раздавали пакетики с семенами, чтобы рассеивать в горах. Видимо, об этом говорили по-турецки, и я не понял. Снова в горы, постепенно набираем высоту, с которой открывается все более широкий вид на Мармарисский залив и маленький Козий остров (Keçi Adasi).
Выбегаем на очередной обрыв вместе с турком. Он замирает на краю, раскинув руки, и очень по-русски произносит «Ох!». «Как прекрасна родная земля!», — говорит его вид.
ПП-1 — 10 км. Тут только вода, но мне пока ничего не надо. Чип считывают ручным сканером, результат транслируется в одну из лучших систем отображения результатов, какие мне встречались, с прогнозом прихода на следующий пункт, сортировкой по КП и прочими удобными мелочами. Это общетурецкая система Argeus Timing, разработанная Argeus Travel & Events, организатором Cappadocia Ultra.
Сюда прихожу с часовым запасом, но трейл еще толком не начинался. Останавливаюсь лишь, чтобы упрятать баф и не пригодившийся пока фонарь — уже рассвело и начало теплеть. Потом узнал, что там раздавали пакетики с семенами, чтобы рассеивать в горах. Видимо, об этом говорили по-турецки, и я не понял. Снова в горы, постепенно набираем высоту, с которой открывается все более широкий вид на Мармарисский залив и маленький Козий остров (Keçi Adasi).
Выбегаем на очередной обрыв вместе с турком. Он замирает на краю, раскинув руки, и очень по-русски произносит «Ох!». «Как прекрасна родная земля!», — говорит его вид.
Склоны завалены стволами в два обхвата, некоторые обуглены, несколько лет назад здесь горел лес. Кое-где устроены пропилы, но часто приходится перелезать через стволы или протискиваться на карачках снизу. Тропа укрыта под густой растительностью, да и на голых местах ее как таковой почти нет, потому что меж камнями лишь короткие участки грунта; идем по разметке. Настырно пахнет вчерашним обедом, какой-то не ведомой мне пряностью.
Пересекаем кладбище с неожиданным обилием иностранных фамилий и вбегаем в курортный городок Турунч, от Turunç «горький апельсин» (померанец, гибрид помело и дикого мандарина), он проник сюда с арабами вместе со своим названием. За городом у моря — дачный профессорский поселок двух турецких университетов: старейшего Мармара (Стамбул) и крупнейшего Анатолийского (Эскишехир).
Пересекаем кладбище с неожиданным обилием иностранных фамилий и вбегаем в курортный городок Турунч, от Turunç «горький апельсин» (померанец, гибрид помело и дикого мандарина), он проник сюда с арабами вместе со своим названием. За городом у моря — дачный профессорский поселок двух турецких университетов: старейшего Мармара (Стамбул) и крупнейшего Анатолийского (Эскишехир).
ПП-2 — 18 км. К этому пункту на мысе Асарджик ведет 300-метровый реверс. Судя по треку, первоначально собирались разместить его чуть дальше, в руинах древнего Амоса, основанного родосцами около VII века до н.э., но что-то не сладилось, ограничились руинами амосского театра. Пополняю воду, из напитков только лимонад, колы нет. Из еды картошка и лимоны, которые макают в соль, бананы, апельсины и разное печенье, малополезное на длинных трейлах.
Запас до КВ съежился до получаса. Если трасса не станет легче, дело плохо.
Снова километр по пляжу.
Запас до КВ съежился до получаса. Если трасса не станет легче, дело плохо.
Снова километр по пляжу.
Чуть больше года назад я спустился на очень похожий пляж, но тогда оставалось 20 км до конца стомильника, а сейчас всего 20 позади. Всё та же мелкая галька, радуюсь, что не песок, впервые бегу без гамаш, в которых временно разочаровался — то жмут, то отрываются, то не помогают, лишь усложняя процесс снятия кроссовок для вытряхивания мусора.
Склоны покрыты раскидистым зеленым коровяком двух видов — с листьями матовыми и глянцевитыми — и сохлой желтой колючей расторопшей, но они тяготеют к открытым пространством, а тропа вьется через мягкие серо-зеленые заросли по колено, чей единственный недостаток заключается в том, что они совершенно скрывают тропу, и без того едва угадываемую среди камней. Разметке помогает краска на камнях — здесь проходит участок Карийской тропы, весьма отличной (по крайней мере, в этих местах) от натоптанной Ликийской, по которой мы прогуляемся несколько дней спустя.
Склоны покрыты раскидистым зеленым коровяком двух видов — с листьями матовыми и глянцевитыми — и сохлой желтой колючей расторопшей, но они тяготеют к открытым пространством, а тропа вьется через мягкие серо-зеленые заросли по колено, чей единственный недостаток заключается в том, что они совершенно скрывают тропу, и без того едва угадываемую среди камней. Разметке помогает краска на камнях — здесь проходит участок Карийской тропы, весьма отличной (по крайней мере, в этих местах) от натоптанной Ликийской, по которой мы прогуляемся несколько дней спустя.
ПП-3 — 27 км. Этот пункт называется Gerbe по находящимся за несколько км перед ним руинам Gerbe Kilise — церкви Гербе (тур. kilise от греч. ἐκκλησίᾱ), от которой остались лишь четыре арки. Полагают, что некогда она стояла при византийском торговом поселении. Я миновал руины, не заметив, но фотограф не сплоховал. Их тут несметное количество, чуть не на каждом из ПП, которые я проходил при свете; фотографии бесплатные, правда поиска по номеру нет, надо лопатить все альбомы.
До КВ по-прежнему полчаса. Километраж начинает не совпадать с указанным для КП — то ли часы завышают процентов на пять, то ли реальный трек несколько длиннее, приходится брать поправку при расчете пути до следующего пункта.
До КВ по-прежнему полчаса. Километраж начинает не совпадать с указанным для КП — то ли часы завышают процентов на пять, то ли реальный трек несколько длиннее, приходится брать поправку при расчете пути до следующего пункта.
Пункты питания следуют непривычно часто, а когда случится единственный 13-километровый перегон, он покажется томительно длинным. Идем плотной группой, впереди несколько человек задают темп, держаться за ними пока комфортно, особенно вверх. Вниз же поспеваю с некоторым трудом. Одна девушка громко стонет на каждом шаге — не от боли, а просто такой звучный выдох. Делаю усилие, чтобы на очередном вираже серпантина ее обогнать, потому что слушать ее довольно утомительно. Но на следующем спуске все ускоряются, уносится и стонущая девушка.
На 32-м км выхожу на каменистую грунтовку, наконец можно спокойно бежать.
Около часу дня из долины раздается призыв муэдзина. Присмотревшись, замечаю далеко внизу мечеть, а увлекшись зрелищем, пропускаю очередной незаметный сворот на тропу. В данном случае туда свернул и трек, хотя чаще всего лишние сотни метров приходилось набегивать при расхождении трека и разметки.
На 32-м км выхожу на каменистую грунтовку, наконец можно спокойно бежать.
Около часу дня из долины раздается призыв муэдзина. Присмотревшись, замечаю далеко внизу мечеть, а увлекшись зрелищем, пропускаю очередной незаметный сворот на тропу. В данном случае туда свернул и трек, хотя чаще всего лишние сотни метров приходилось набегивать при расхождении трека и разметки.
Предстоит подъем на самую высокую точку маршрута — гору Паламут, от греческого βάλανος «желудь», 850 м над у.м., с километровым реверсом перед вершиной, в начале которого двое маршалов отмечают участников и показывают, куда сворачивать на обратном пути. Издалека видны лишь вышки с радиоштуками, а ПП расположен на самом верху, у наблюдательного пожарного пункта Anadolu Sigorta. Подъем крутой, но палки не достаю, иду альпийским шагом. Навстречу трусят те, кто впереди меня, их не так много, как я думал. Почти каждый что-то говорит, возможно, сколько осталось до вершины.
ПП-4 — 37 км. На каждом пункте волонтеры приветствуют криками «браво». КВ наконец отодвигается на 1 ч 20 мин — сказались и участившиеся беговые участки, и заложенное в КВ падение темпа. Основной набор высоты позади — 2200 из 3700. Появляется уверенность в финише. На выходе с ПП неожиданно просят показать фонарь. У меня их аж два, основной и запасной.
На 43-м км каменисто-булыжная тропа сменяется грунтовкой, которой на следующих 40 км будет все больше. Заставляю себя бежать по ровному и вниз, но в подъемы уже иду пешком.
Время от времени то меня окликают сзади, то я передних, когда убегаем по треку мимо неожиданно свернувшей в сторону разметки. Впервые встречаю на трейлах такое сильное расхождение. И ведь вряд ли трек изменили в последний момент. Что мешало выложить новый? Когда я сказал об этом на финише, ответом мне было: Really?
На 43-м км каменисто-булыжная тропа сменяется грунтовкой, которой на следующих 40 км будет все больше. Заставляю себя бежать по ровному и вниз, но в подъемы уже иду пешком.
Время от времени то меня окликают сзади, то я передних, когда убегаем по треку мимо неожиданно свернувшей в сторону разметки. Впервые встречаю на трейлах такое сильное расхождение. И ведь вряд ли трек изменили в последний момент. Что мешало выложить новый? Когда я сказал об этом на финише, ответом мне было: Really?
ПП-5 — Üzümlü - 47 км. Название недвусмысленно намекает на üzüm "изюм", но на ПП всё то же.
Кое-где на обочине стоят грузовички, и мужики закидывают напиленные на склонах бревна. Один водитель, проезжая мимо меня, протягивает бутылку с водой. Как могу, благодарю и отказываюсь — воды еще много, да и не спортивно. Миновав бегуна впереди, ему он воду почему-то не предлагает. Возможно, со спины я выглядел особенно жалостливо.
Кое-где на обочине стоят грузовички, и мужики закидывают напиленные на склонах бревна. Один водитель, проезжая мимо меня, протягивает бутылку с водой. Как могу, благодарю и отказываюсь — воды еще много, да и не спортивно. Миновав бегуна впереди, ему он воду почему-то не предлагает. Возможно, со спины я выглядел особенно жалостливо.
ПП-6 — Asparan — 55 км. Заброска, но я ее не делал. Здесь к обычному меню добавляются макароны в запечатанной мисочке, но смысла в них не вижу, за оставшееся время они не усвоятся и не превратятся в энергию. Вот если бы горячий суп… Судя по карте, здесь протекает ручей Хисарёню, впадающей в одноименный залив Эгейского моря у одноименного городка с развалинами замка, от которого, вероятно, и пошло название (hisar «крепость»).
На последнем перегоне было много беговых участков, и временной запас вырос до двух с половиной часов.
Догоняет девушка с 70К и начинает делиться впечатлениями. Отвечаю, что не понимаю по-турецки. Извиняется, спрашивает откуда. Она из Измира, интересуется, знаю ли этот город. Конечно, говорю, бывшая Смирна, и думаю, не вышло ли неловко и приятно ли ей такое слышать. Но ей то ли все равно, то ли не до того — бежит тяжело. Некоторое время то я ее нагоняю, то она меня. Мне тоже бежится уже тяжеловато, иногда перехожу на шаг даже по ровному. Вначале как будто бы немного натирал носок, но я его подтянул, вытряхнул мусор, и теперь все в порядке. А главное, что совсем не болит донимавшее всё лето колено.
На земле всё больше сбитой разметки, особенно жесткой брендированной. Обычная же строительная исправно висит.
Солнце уже совсем низко над горами, а очередной фотограф намекает на близость очередного ПП.
На последнем перегоне было много беговых участков, и временной запас вырос до двух с половиной часов.
Догоняет девушка с 70К и начинает делиться впечатлениями. Отвечаю, что не понимаю по-турецки. Извиняется, спрашивает откуда. Она из Измира, интересуется, знаю ли этот город. Конечно, говорю, бывшая Смирна, и думаю, не вышло ли неловко и приятно ли ей такое слышать. Но ей то ли все равно, то ли не до того — бежит тяжело. Некоторое время то я ее нагоняю, то она меня. Мне тоже бежится уже тяжеловато, иногда перехожу на шаг даже по ровному. Вначале как будто бы немного натирал носок, но я его подтянул, вытряхнул мусор, и теперь все в порядке. А главное, что совсем не болит донимавшее всё лето колено.
На земле всё больше сбитой разметки, особенно жесткой брендированной. Обычная же строительная исправно висит.
Солнце уже совсем низко над горами, а очередной фотограф намекает на близость очередного ПП.
ПП-7 — Mezargediği — 62 км.
На ПП с вдохновляющим названием «кладбище» расстаемся с измирчанкой — ей меньше десятки до финиша, а я ухожу на 30-километровую петлю. Солнце село, холодает. Волонтер пьет чай, спрашиваю, есть ли еще. Но это его личный чай, идет к костру узнать и говорит, что новый не поспел. Разговор слышит другая волонтерка, оказывающаяся русской, и откуда-то раздобывает стаканчик. Делюсь удивлением по поводу отсутствия колы, отвечает, что у этого организатора всегда так и ей самой странно. Вместо колы всегда спонсорский лимонад. А чай этот очень в жилу оказался.
Снова забываю выкинуть упаковки от гелей, от которых уже распух карман шорт.
До этого места я подумывал, что зря брал палки, отдельные сложные участки в самом начале на свежака проходились и без них, а потом десятки км грунтовок и простых троп. Но теперь каменистые крутые подъемы и спуски пошли почти сплошной чередой и палки я не убирал до самой финишной прямой. Время от времени спотыкаюсь и пару раз падаю, но удачно.
Особенно крут оказался затяжной подъем по грунтовке на Муловый перевал (Katir Gediği) — удивительно, как сюда заезжают машины. Перегон тоже кажется необыкновенно длинным, хотя он всего 13 км, но я уже успел привыкнуть к коротким.
ПП-8 — Yeşilbelde — 75 км. Название буквально означает «зеленая деревня», но в темноте не видно ни деревни, ни зелени. От лимонада давно уже изжога, беру только банан и доливаю воды. Совсем стемнело и захолодало, достаю фонарь и баф. На 80-м км самая северная точка маршрута. Разметка по-прежнему то и дело не соответствует треку. Обычно, если долго не видишь меток, кидаешь взгляд на часы и успокаиваешься, а тут их нет да нет, а трек уже давно улетел — вот и гадай, на трассе ты или уже нет, и сколько еще стоит бежать вперед, прежде чем вернуться к последней метке. При этом повороты никак особо не обозначены, никаких стрелок, разметка вдруг уходит просто в сторону.
Вот в очередной раз пропадают метки, а дорога соблазнительно уводит вниз. Правда, я на треке, но здесь это ничего не значит. Бегу и прикидываю варианты: ну пусть трек перепроложили, но потом ведь они сольются — главное, чтобы не повел в лес. И через полтора км он, конечно, уводит в черный лес. Нет, без разметки на эти тропы я в темноте не сунусь. Ругаясь на свое долгомыслие (раньше надо было поворачивать), поворачиваю назад и, конечно, обнаруживаю светящиеся метки, без предупреждения уводящие с трека в лес. Кажется, именно в этом месте я отвлекся на часы.
На ПП с вдохновляющим названием «кладбище» расстаемся с измирчанкой — ей меньше десятки до финиша, а я ухожу на 30-километровую петлю. Солнце село, холодает. Волонтер пьет чай, спрашиваю, есть ли еще. Но это его личный чай, идет к костру узнать и говорит, что новый не поспел. Разговор слышит другая волонтерка, оказывающаяся русской, и откуда-то раздобывает стаканчик. Делюсь удивлением по поводу отсутствия колы, отвечает, что у этого организатора всегда так и ей самой странно. Вместо колы всегда спонсорский лимонад. А чай этот очень в жилу оказался.
Снова забываю выкинуть упаковки от гелей, от которых уже распух карман шорт.
До этого места я подумывал, что зря брал палки, отдельные сложные участки в самом начале на свежака проходились и без них, а потом десятки км грунтовок и простых троп. Но теперь каменистые крутые подъемы и спуски пошли почти сплошной чередой и палки я не убирал до самой финишной прямой. Время от времени спотыкаюсь и пару раз падаю, но удачно.
Особенно крут оказался затяжной подъем по грунтовке на Муловый перевал (Katir Gediği) — удивительно, как сюда заезжают машины. Перегон тоже кажется необыкновенно длинным, хотя он всего 13 км, но я уже успел привыкнуть к коротким.
ПП-8 — Yeşilbelde — 75 км. Название буквально означает «зеленая деревня», но в темноте не видно ни деревни, ни зелени. От лимонада давно уже изжога, беру только банан и доливаю воды. Совсем стемнело и захолодало, достаю фонарь и баф. На 80-м км самая северная точка маршрута. Разметка по-прежнему то и дело не соответствует треку. Обычно, если долго не видишь меток, кидаешь взгляд на часы и успокаиваешься, а тут их нет да нет, а трек уже давно улетел — вот и гадай, на трассе ты или уже нет, и сколько еще стоит бежать вперед, прежде чем вернуться к последней метке. При этом повороты никак особо не обозначены, никаких стрелок, разметка вдруг уходит просто в сторону.
Вот в очередной раз пропадают метки, а дорога соблазнительно уводит вниз. Правда, я на треке, но здесь это ничего не значит. Бегу и прикидываю варианты: ну пусть трек перепроложили, но потом ведь они сольются — главное, чтобы не повел в лес. И через полтора км он, конечно, уводит в черный лес. Нет, без разметки на эти тропы я в темноте не сунусь. Ругаясь на свое долгомыслие (раньше надо было поворачивать), поворачиваю назад и, конечно, обнаруживаю светящиеся метки, без предупреждения уводящие с трека в лес. Кажется, именно в этом месте я отвлекся на часы.
Гармин на шестнадцатом часу предлагает перейти в экономный режим, соглашаюсь и достаю зарядку, но еще через несколько минут часы дохнут безвозвратно, оживить их уже не удается. Хилый аккумулятор — их слабое место. Надо было начинать заряжать раньше, но я про это забыл. Впрочем, часы тут почти без надобности, от трека только вред, разве что следить, сколько остается до ПП. Теперь начинаю отсчитывать километры в уме, получается совсем неплохо, ПП оказываются примерно там, где я их жду. В который раз удивляюсь обманчивости расстояний: круг Наташинского паркрана — всего ничего, 2.5 км, а от моего дома до леса всего полкилометра. Но если они покрыты камнями и тянутся в подъем, а позади часов десять пути, то дело принимает совсем иной оборот.
ПП-9 — Karadağ — 84 км. Название этого пункта вполне соответствует окружающей действительности — в темноте все горы черны. На предыдущем перегоне выпил почти литр. Жажды нет, но сохнет горло, хочется все время его смачивать. Мертвая тишина, прозрачное небо с горящими звездами. Очень холодно, леденеют руки, накидываю мембранную ветровку поверх бегового жилета — лень снимать, чтобы поддеть под него, а куртку я могу вытянуть не снимая. Но чувствую, что скоро придется это сделать, хотя бы чтобы достать перчатки, руки уже немеют. Наконец, заставляю себя сделать остановку, чтобы утеплиться как следует, накидываю капюшон, надеваю перчатки и сразу согреваюсь, рукам возвращается чувствительность. Окружающий лес называется Ormançeşmesi — лесной источник, первый элемент родствен русскому «урман».
В лесу часто попадаются длинные ряды ящиков. Это ульи, край известен своим сосновым медом.
ПП-9 — Karadağ — 84 км. Название этого пункта вполне соответствует окружающей действительности — в темноте все горы черны. На предыдущем перегоне выпил почти литр. Жажды нет, но сохнет горло, хочется все время его смачивать. Мертвая тишина, прозрачное небо с горящими звездами. Очень холодно, леденеют руки, накидываю мембранную ветровку поверх бегового жилета — лень снимать, чтобы поддеть под него, а куртку я могу вытянуть не снимая. Но чувствую, что скоро придется это сделать, хотя бы чтобы достать перчатки, руки уже немеют. Наконец, заставляю себя сделать остановку, чтобы утеплиться как следует, накидываю капюшон, надеваю перчатки и сразу согреваюсь, рукам возвращается чувствительность. Окружающий лес называется Ormançeşmesi — лесной источник, первый элемент родствен русскому «урман».
В лесу часто попадаются длинные ряды ящиков. Это ульи, край известен своим сосновым медом.
Вдруг доносится запах костра. Надеюсь, это ПП. Вскоре так и оказывается.
ПП-10 — 91 км. Снова Mezargediği, но в темноте я ничего не узнаю. Спрашиваю чай, не понимая, что именно здесь я его и пил семь часов назад. Но давешней волонтерки уже нет, и чая тоже. Есть не хочу, воды довольно, отмечаюсь и бегу дальше.
Последний перегон 9 или 10 км (в разных источниках по-разному). Снова крутые подъемы, сбивающие дыхание даже шагом, кромешная тьма и томительное ожидание очередной блестки, отменяющей возвращение к предыдущей; порой путаю их со звездами или далекими фонарями. Последний подъем — на Холодный перевал (Soğucbelen) мимо вершины с романтичным названием Ржаная Шея (Çavdarboynu tepe), тропы совсем не видно, идти можно только от блестки к блестке, но следующую видно далеко не всегда, и тогда приходится двигаться наугад, то дело ступая то в кусты, то в булыжные россыпи. Иногда сверяюсь с треком в телефоне. Когда метки нет метров 200−300, стараюсь идти прямо, чтобы в случае чего проще было вернуться к предыдущей, ведь пройденного трека часы уже не покажут.
Начинается спуск и вижу первую за весь трейл воду — тропа бежит вдоль арыка в бетонном желобе, кое-где даже приходится прыгать через лужи, мочить ноги под самый конец неохота.
Уже несколько часов никто не догоняет меня и я никого. Но вот впереди световое пятно, однако на бегуна непохоже, человек что-то несет на плече. Странно, для пильщиков поздно, да и машины не видно. Поравнявшись, понимаю, что это давешний бревнонос. Так я и не понял, откуда он тут взялся — судя по протоколу, он сошел после первого ПП. Возможно, решил потом пройти и последний участок. чтобы финишировать с бревном.
ПП-10 — 91 км. Снова Mezargediği, но в темноте я ничего не узнаю. Спрашиваю чай, не понимая, что именно здесь я его и пил семь часов назад. Но давешней волонтерки уже нет, и чая тоже. Есть не хочу, воды довольно, отмечаюсь и бегу дальше.
Последний перегон 9 или 10 км (в разных источниках по-разному). Снова крутые подъемы, сбивающие дыхание даже шагом, кромешная тьма и томительное ожидание очередной блестки, отменяющей возвращение к предыдущей; порой путаю их со звездами или далекими фонарями. Последний подъем — на Холодный перевал (Soğucbelen) мимо вершины с романтичным названием Ржаная Шея (Çavdarboynu tepe), тропы совсем не видно, идти можно только от блестки к блестке, но следующую видно далеко не всегда, и тогда приходится двигаться наугад, то дело ступая то в кусты, то в булыжные россыпи. Иногда сверяюсь с треком в телефоне. Когда метки нет метров 200−300, стараюсь идти прямо, чтобы в случае чего проще было вернуться к предыдущей, ведь пройденного трека часы уже не покажут.
Начинается спуск и вижу первую за весь трейл воду — тропа бежит вдоль арыка в бетонном желобе, кое-где даже приходится прыгать через лужи, мочить ноги под самый конец неохота.
Уже несколько часов никто не догоняет меня и я никого. Но вот впереди световое пятно, однако на бегуна непохоже, человек что-то несет на плече. Странно, для пильщиков поздно, да и машины не видно. Поравнявшись, понимаю, что это давешний бревнонос. Так я и не понял, откуда он тут взялся — судя по протоколу, он сошел после первого ПП. Возможно, решил потом пройти и последний участок. чтобы финишировать с бревном.
Теперь от его утренней бодрости не осталось и следа, движется с трудом, часто перекладывая бревно с плеча на плечо. Едва я его обгоняю, дохнет фонарь. Теряю еще несколько минут на замену, возясь в кромешной тьме — надо было на ПП, но понадеялся, что хватит. Бревноносец догоняет и даже порывается посветить телефоном, но я уже справился и убегаю вперед.
Дорога всё лучше, снизу проглядывают городские огоньки, и вот уже чьи-то задворки и настоящие улицы. На прибрежном шоссе мигает полицейская машины, рядом никого. Пересекаю пустынную дорогу, под ногами долгожданная плитка променада. До финиша 3.5 км, пробежать их единым духом не удается, да и стимула нет, разве что финишировать из 20 часов, но вроде бы успеваю и шагобегом. Мимо проплывают закрытые кафе и гостиницы, где-то починяют стол, где-то чистят бассейн. Вдруг справа, со стороны моря доносится возня массивных тел — собаки? Но зачем они так хрипят? Нет, не хрипят, а хрюкают. Огромные коричневые боровы свирепо гоняют друг друга по пляжу, выясняя свои запутанные отношения, а между ними суетятся коричневые поросята. По ночам они регулярно спускаются с гор и нагло рыщут по пляжу в поисках объедков, не стесняясь ни людей, ни машин. Трачу несколько минут, чтобы сделать кадр, но ничего хорошего не получается. Моему турецкому знакомому с 70К повезло больше, он застал банду еще на горе на спуске в город.
Дорога всё лучше, снизу проглядывают городские огоньки, и вот уже чьи-то задворки и настоящие улицы. На прибрежном шоссе мигает полицейская машины, рядом никого. Пересекаю пустынную дорогу, под ногами долгожданная плитка променада. До финиша 3.5 км, пробежать их единым духом не удается, да и стимула нет, разве что финишировать из 20 часов, но вроде бы успеваю и шагобегом. Мимо проплывают закрытые кафе и гостиницы, где-то починяют стол, где-то чистят бассейн. Вдруг справа, со стороны моря доносится возня массивных тел — собаки? Но зачем они так хрипят? Нет, не хрипят, а хрюкают. Огромные коричневые боровы свирепо гоняют друг друга по пляжу, выясняя свои запутанные отношения, а между ними суетятся коричневые поросята. По ночам они регулярно спускаются с гор и нагло рыщут по пляжу в поисках объедков, не стесняясь ни людей, ни машин. Трачу несколько минут, чтобы сделать кадр, но ничего хорошего не получается. Моему турецкому знакомому с 70К повезло больше, он застал банду еще на горе на спуске в город.
Приметная световая реклама возле финиша приближается томительно медленно, закрытые кафе в темноте кажутся еще закрытее, чем утром. Наконец флаги Brooks, пустой стартово-финишный коридор, незнамо для чего ускоряюсь и слышу последнее на сегодня одинокое «браво».
Получилось 19:55:13. На столе выложены пять медалей, из чего заключаю, что за мной еще четверо. А я думал, что где-то посередине, а впрочем, на самом деле так и выходит: я двадцатый из 38 стартовавших и 24 финишировавших и даже занял третье место в 60+. Днем было награждение и меня вызывали, но я не знал. Да оно и к лучшему, награждаться третьим из трех — не много чести. Получаю дождевик финишера, по бутылочке воды и фанты и банан, а мандаринов из корзины можно брать, сколько хочешь. Но я хочу только в гостиницу и спать.
Медаль затейливая, с ракушкой, кокетливо прикрывающей дистанцию. На ленте оставлено место для результата, а на задней стороне магнитик и наклейка, свидетельствующая, что медаль изготовлена учащимися с ограниченными возможностями в художественной мастерской благотворительного фонда при Бодрумской больнице.
Получилось 19:55:13. На столе выложены пять медалей, из чего заключаю, что за мной еще четверо. А я думал, что где-то посередине, а впрочем, на самом деле так и выходит: я двадцатый из 38 стартовавших и 24 финишировавших и даже занял третье место в 60+. Днем было награждение и меня вызывали, но я не знал. Да оно и к лучшему, награждаться третьим из трех — не много чести. Получаю дождевик финишера, по бутылочке воды и фанты и банан, а мандаринов из корзины можно брать, сколько хочешь. Но я хочу только в гостиницу и спать.
Медаль затейливая, с ракушкой, кокетливо прикрывающей дистанцию. На ленте оставлено место для результата, а на задней стороне магнитик и наклейка, свидетельствующая, что медаль изготовлена учащимися с ограниченными возможностями в художественной мастерской благотворительного фонда при Бодрумской больнице.
Думаю, у этого трейла хорошие перспективы: щедрый спонсор, интересная локация, где можно легко накрутить и стомильник. Хорошо бы, организаторы обратили внимание на главную проблему — трек/разметку. Ну, а с питанием вряд ли что-то изменится, похоже, это их принципиальный подход. Следующий Marmaris Ultra Trail состоится уже 17 апреля, дистанции те же.
